Киту не положили в рождественскую колыбель набор благ, из которых можно было бы выбрать жизненный путь по вкусу. Он рос единственным ребенком в семье из захолустного рабочего квартала. Его отец, Берт, был сторонником строгого воспитания, а его мать, Дорис, старалась давать ему то, что необходимо любому ребенку — любовь и понимание.
Со времен знаменитых мировых туров The Rolling Stones Voodoo Lounge и Bridges to Babylon, где легендарные Роллинги осчастливили миллионы поклонников и заработали около ста миллионов долларов, прошло шесть лет. Classic Rock рассказывает невероятные истории из жизни всех бывших и настоящих Роллингов, о величайшем феномене в истории рок-н-ролла.
Материал для статьи предоставлен компанией Edition Steffan (Кельн, Германия) эксклюзивно для Classic Rock. Автор: Франк Стефан.
Оригинал: Classic Rock #7, Декабрь 2001
Он подрастал типичным «маменькиным сынком» — стеснительным, мягким и неуверенным в себе. К слову сказать, в его семье со стороны матери уже было несколько пестрых персонажей. Самым ярким из них был, пожалуй, дед Кита — Гас Дюпре, который до глубокой старости сорил деньгами, если они у него хоть на секунду появлялись, обладал наивеселейшим характером и, к тому же, был музыкантом. Маленькому Киту очень нравились походы к деду. Под его влиянием уже в возрасте 6-7 лет Ричардсу было абсолютно ясно, кем он станет в будущем: ковбоем на Диком Западе или музыкантом.
Source: Wikimedia.org
В школе он познакомился с тяжелой стороной жизни. Ни дня без драки, ни дня без борьбы за свое место под солнцем. Он вел войну на два фронта: с одной стороны — драчливые одноклассники, с другой — учителя. В учебе он никогда не был светлой головой, а в какой-то момент и вовсе перестал проявлять к ней даже малейший интерес. Вместо этого Ричардс вложил всю свою энергию в игру на гитаре и все больше отдалялся как от недругов, так от друзей, поддерживаемый лишь дедом Дюпре и своей матерью.
В пору ранней юности постепенно формировались основные черты характера Кита Ричардса. Его цели были кристально ясны, а его воля и упорство в достижении этих целей — безграничны. Если бы у Ричардса не получилось со славой и популярностью в Стоунз, это вряд ли помешало бы ему, как ни в чем не бывало, пытаться снова и снова, — даже если бы это значило играть по самым маленьким клубам, прозябая в полной неизвестности. Его личная оценка возможного развития событий несколько отличается: «Я бы, наверное, стал бандитом, но бандитом со стилем».
Сегодня значение Ричардса в становлении Rolling Stones несколько преувеличивается, однако в 60-е годы оно сильно преуменьшалось.
Джаггер поначалу был для Ричардса кем-то вроде человека с другой планеты — upper class. Джоунс был для него чуть ли не райской птицей, почти как новый идол. Во благо группы Ричардс готов был пожертвовать практически всем. Единственное, что его действительно интересовало, — это улучшение своего мастерства, как гитариста, и он занимался каждый день допоздна, порою почти до потери сознания.
Ко времени, к которому относятся первые успехи Rolling Stones, Ричардс, как и Уаймен, и Уоттс, практически не попадал в центр внимания. Хотя он уже тогда выглядел, как потрепанная жизнью жертва пагубных привычек, но был еще полон сил и похож на поздно начавшего взрослеть парня, которого, казалось, только что выдернули из промасленного комбинезона ученика механика, дали в руки гитару и поставили на сцену. В центре внимания были Джаггер и Джоунс, на них светили прожекторы, и по ним сходили с ума молодые девицы. Это ничуть не смущало Ричардса. Постепенно он набирал в группе все больший вес. Кроме всего прочего, его задачей стало постоянно заполнять вакуум между Уайменом и Уоттсом с одной стороны и Джаггером и Джоунсом — с другой.
В первые годы существования группы отношения в треугольнике Джаггер-Джоунс-Ричардс менялись часто. Ричардсу лучше удавалось находить общий язык с Джоунсом, но в интересах группы — а только это принималось во внимание — он изначально старался поддерживать, по меньшей мере, такие же хорошие отношения и с Джаггером. Кроме этого, Ричардсу было ясно, что Джоунс становился непредсказуемым. Решение Олдхема создать авторский дуэт Джаггер-Ричардс было окончательным штрихом в распределении власти внутри Стоунз. И, хотя позднее Ричардс и Джоунс еще раз на какое-то время сблизились и время от времени создавали новые композиции вместе, по сути, расклад оставался уже неизменным.
Ричардс был буквально одержим миссией Rolling Stones. Он работал без передышки над новыми композициями в студии, дома, во время поездок — везде. Для того чтобы круглосуточно продолжать работу, он быстро научился запудривать себе голову speed-ом и не спал ночи напролет. Описать Ричардса, как «однопланового» человека, ни в коем случае не было бы оскорблением. Ничто не могло отвлечь его от музыки — ни первоклассные рестораны, ни самые дорогие вина, ни книги, ни фильмы, ни даже женщины. По слухам, первая женщина, если не считать матери, появилась в его жизни лишь в 19 лет. Ее звали Линда Кейт. Они были вместе до 1966 года, причем роль Линды в его жизни никогда не была так велика, как роли музыки и группы. В противоположность Уаймену и Джоунсу, а также, с некоторой натяжкой, Джаггеру, многочисленные возможности завести близкие знакомства с поклонницами были ему абсолютно безразличны — ведь это только мешало работе.
С самого начала, не в последнюю очередь благодаря Ричардсу, карьера Стоунз развивалась на самых высоких оборотах. Мотор постоянно работал на пределе и часто грозил перегреться. Иногда, когда необходимо было сбавить темп, Ричардс сразу чувствовал себя не в своей тарелке. До сих пор это доставляет ему серьезные проблемы — заниматься чем-нибудь другим; без группы он чувствует себя, как выброшенная на песок рыба.
На достаточно продолжительный период он открыл для себя гламурные стороны стиля жизни рок-звезды. Некоторое время он жил у Брайана Джоунса, где и познакомился с его подругой Анитой Палленберг, которую, в типичной для него манере, он сначала практически не заметил. Однако позднее ситуация кардинально изменилась. Во время совместного путешествия по Марокко он увел подругу у Джоунса прямо из-под носа, чем неимоверно его рассердил и еще больше ускорил его дальнейшее погружение в болото наркотиков. Для Ричардса с его новой подругой началось многолетнее совместное путешествие в ад.
К этому времени его уже нельзя было назвать неопытным по части наркотиков. Он попробовал практически все, что предлагалось в ассортименте на околомузыкальном рынке. Но его интересовал не столько кайф, сколько возможность бесконечно бодрствовать. С Палленберг природа его любви к наркотикам быстро поменялась. По иронии судьбы, перед самым началом своей карьеры серьезного отброса общества, он вместе с Джаггером предстал перед английской юстицией по обвинению в употреблении легких наркотиков. Начались многомесячные мытарства расследования, в ходе которого оба были арестованы на несколько дней.
Когда, к полной неожиданности обоих, дело дошло до оглашения приговора, Ричардс остался абсолютно невозмутим, в то время как Джаггер, наоборот, совершенно вышел из себя. Их обоих выпустили на свободу под залог, но в дальнейшем они находились под угрозой повторного ареста. Для Ричардса, чья ненависть ко всем проявлениям власти еще больше увеличилась в результате этого процесса, появился призрак возможного вынужденного распада группы. Судебные разбирательства из-за микроскопических количеств гашиша и пары таблеток, не в последнюю очередь, привели его позднее к героину, который помогал Киту пережить периоды временного бездействия группы, вызванного судебными процессами. Когда же ситуация несколько разрядилась, и группа снова могла работать, Ричардс всегда был в состоянии делать все очень быстро и плодотворно, несмотря на увеличивающееся пристрастие к наркотикам.
Совсем по-другому обстояло дело с Джоунсом, который уже ни секунды не мог обходиться без наркотиков и превратился в обузу. Несколько позже Ричардс смог почти без эмоций выставить из группы своего партнера по гитаре. Этого не смог сделать даже Джаггер. Втроем с Уоттсом они приехали тогда к Джоунсу, но разговор он вел практически в одиночку. До записей Exile on main street, которые проходили в доме Ричардса на Лазурном берегу, его музыкальный вклад был решающим для Стоунз — и это несмотря на то, что количество употребляемых им наркотиков приняло неописуемые масштабы. Ричардс превратился в наркомана-экстремала, приправлявшего свои гигантские, каждодневные дозы героина гарниром из небольших полосок кокаина и заливавшего все это между делом большими количествами алкоголя.
То, что он выжил, заслуживает называться чудом. Решающими в том, что он не сыграл в ящик, скорее всего, были три причины: у него хватало денег на самые качественные наркотики; он, вероятно, имеет особенное анатомическое строение, не такое как у остальных людей; он хотел выжить, несмотря ни на что, чтобы группа продолжала существовать.
Несмотря на это, к 72-му году наркотики затянули его так глубоко, что его значение для группы стало постепенно, но необратимо падать. Он по-прежнему без проблем отыгрывал каждый концерт, выполнял без серьезных срывов свою часть работы во время записей в студии, но от него не исходило больше никаких плодотворных импульсов. Его приключения с наркотиками достигли кульминации в 1977 году. Наркотиков, найденных у него полицией при обыске в Торонто, легко хватило, чтобы он снова оказался за решеткой. На этот раз угроза распада группы выглядела гораздо реальнее, чем в 1967 году.
Неожиданно произошло то, чего никто не ожидал от него всерьез — Ричардс принял решение вылечиться от наркотической зависимости. Почему? Только из-за группы. Ему стало понятно, что он стоит перед выбором: или он освободится от героина и тогда еще проживет какое-то время, возможно, относительно долгое, а вместе с ним и Rolling Stones продолжат существовать, либо он останется с наркотиками и, скорее рано, чем поздно, распрощается с жизнью. Ричардс пережил чудовищные мучения ломки и действительно смог освободится от героина. Хотя еще до 1979 года несколько раз срывался назад, в белое безмолвие.
Rolling Stones Feijenoordstadion, Rotterdam, Keith Richards. Source: Wikimedia.org
Окончательное расставание в Анитой Палленберг также помогло преодолению зависимости, даже если оно и не было решающим. Сила духа Нетти Хансен и ее огромное влияние на Ричардса совершили чудеса. Ричардс «вернулся», и это сразу стало заметно. Альбомом 1978 года Some girls Стоунз неожиданно опять преподнесли себя миру, как брызжущий энергией коллектив. Почти 10 лет Ричардс провел в изолированном мире наркотиков, постоянно подгоняемый горячей необходимостью купить новую дозу и круглосуточно окруженный другими зависимыми от героина музыкантами, дилерами и паразитами. Одним из его немногих выходов в реальный мир за это время была забота, по мере возможности, о двух его детях.
Кроме зависимости от наркотиков, ему еще необходимо было освободиться от больного и удручающего подземельного мира, их окружающего, который тоже наложил на него свою печать. Кроме спасения найденного в деле своей жизни — Rolling Stones, Ричардсу помогли главные черты его характера. Его мировоззрение держится на нерушимых, простых истинах: каждому человеку нужна ясная цель, неважно, какая именно; кроме этого, ему нужен воздух, еда и питье, иногда — секс. Чтобы получить эти составляющие и идти через жизнь прямой дорогой, не надо достигать никаких компромиссов: они делают вещи неоправданно сложными. Человеческие разочарования — это часть жизни, и человек должен их принимать, но, по возможности, быстро отсекать осадок от них. Каждый отвечает сам за себя и несет ответственность за свои ошибки, сделанное тобой лежит только на тебе самом. Деньги не важны — есть они, или их нет — по большому счету, все равно.
Жизненная философия Ричардса очень проста, по его мнению, нет смысла пытаться все скрупулезно раскладывать по полочкам. На все есть короткий и однозначный ответ. В течение последних 15-ти лет из человека, живущего одними лишь инстинктами, Ричардс превратился в спокойного, полностью уверенного в себе прагматика. Ричардс считает, что правильность его мировоззрения полностью подтверждается и успехом Rolling Stones. В группе он перенял роль консервативного хранителя очага, защитника чистоты идеи. Когда, в середине 80-х, группа была на волосок от распада из-за амбиций Джаггера, решившего сделать сольную карьеру, возникла реальная угроза, что Ричардс снова станет искать утешение в наркотиках. По крайней мере, ситуация для этого была подходящая. В панике из-за того, что неповторимое детище Стоунз может так бесславно лопнуть, он использовал всю свою фантазию, чтобы вернуть заблудшего сына (Джаггера) в группу.
Ричардс пользовался самыми разнообразными средствами, чтобы наставить Джаггера на путь истинный. Спектр способов варьировался от нежного заманивания и обещаний солидных кушей до неприкрытых угроз. Джаггер вернулся, не потому что Ричардс нашел лучшие аргументы, а потому что ему показалось, что трудности, возникшие в борьбе за соло-карьеру, не будут стоить усилий, затраченных на их преодоление.
Ричардс в перспективе видел это совсем по-другому. Он был прав, и Джаггеру пришлось согласиться с этим. Джаггера и Ричардса часто сравнивают со старой супружеской парой. Оба не отрицают известной точности этого сравнения. Безусловно, Джаггер долгие годы видел в Ричардсе друга, который заслуживает уважения именно из-за своей непохожести. Джаггер всегда чувствовал себя обязанным Ричардсу и глубоко переживал его плачевное положение во времена серьезной наркотической зависимости. То, что Стоунз пережили время между 72-77-м годами и остались при этом супергруппой, Джаггер считает полностью своей заслугой, но никогда у него не возникало даже мысли о том, чтобы выставить Ричардса за дверь в той же манере, что и Джоунса.
С тех пор как, Ричардс снова был в полной мере к услугам группы, Джаггер придерживался убеждения, что без Ричардса, свободного от наркотиков, невозможно дальнейшее существование Стоунз, как действующей группы. В то же время, Ричардс никогда не испытывал очень глубоких дружеских чувств по отношению к Джаггеру, несмотря на все пережитое вместе и на огромное количество написанных ими классических, бессмертных композиций.
Ричардс принимал как само собой разумеющееся, что Джаггер не бросил его во время многолетнего периода наркозависимости. Этому есть объяснение из далекого прошлого. В 1968 году, во время съемок фильма Performance, у Джаггера был бурный роман с Анитой Палленберг. Ричардса это ранило в самую душу. Несмотря на то, что это длилось не дольше двух недель, для Ричардса кодекс чести их дружбы с Джаггером был очень сильно нарушен. Для того чтобы рана затянулась, потребовались годы. По мнению Ричардса, лишь после всех усилий, которые приложил Джаггер, чтобы поддержать его во время проблем с наркотиками, они были в лучшем случае квиты, но не более.
Лишь когда Джаггер в 1988 году полностью оставил планы о соло-карьере и сконцентрировался на Rolling Stones, Ричардс, со своей стороны, решился на широкий жест. В угоду Джаггеру он даже пошел на некоторые изменения своего фундаментального музыкального стиля и стал более открытым. Лишь иногда, да и то между строк, Ричардс дает понять, что он очень благодарен Джаггеру — за возможность и дальше жить мечтой под названием Rolling Stones.
Лишь теперь, в середине 90-х, Ричардс проживает самое счастливое время своей жизни, потому что все идет именно так, как ему хотелось бы: еще ни один альбом группы не продавался в таких количествах, как «Voodoo Lounge». Джаггер теперь, возможно, его единственный настоящий друг. Группа, несмотря на уход Уаймена, сплочена тесно как никогда. Он счастливо женат и по-прежнему как никто другой хорошо переносит «небольшие» плохие привычки, как то: до ста сигарет в день и до 2-х бутылок американского виски «Jack Daniels» для расслабления. Его «саморазрушительный» стиль жизни (по-прежнему бывает, что он не спит несколько дней подряд) — это откровение для поклонников группы: безумные времена продолжаются по прошествии 35-х лет.
