В предыдущей части хитрый менеджер группы Джон Колетте арендовал Royal Albert Hall для премьеры концерта группы с симфоническим оркестром, но не стал говорить об этом Purple до тех нор, пока не был подписан контракт.
Ярость Блэкмора была такова, что когда он играл «фортиссимо», виолончелистам приходилось затыкать уши. Позже он был вынужден признаться, что жутко завидовал тому, что идея подобного концерта не пришла ему в голову первому…
«Дым над водой» пытается развеять Джеймс Хэлберт.
Оригинал статьи: Classic Rock #10, апрель 2002.
Сбросив с плеч груз обязательств, можно было со спокойной душой заняться первым студийным альбомом Deep Purple Mk II. Его обложка пародировала высеченные в скале Маунт-Рашмор рельефные изображения американских президентов – вместо Линкольна, Вашингтона и прочих, на ней фигурировали Блэкмор сотоварищи.
Музыка была не менее дерзкой и несла неслыханный по тем временам заряд энергии – во всяком случае, на Deep Purple In Rock присутствуют, как минимум, две «классические» композиции – Speed King и Child In Time. В перерывах между сессиями, которыми руководил молодой начинающий продюсер Мартин Берч, Блэкмор без устали «накачивал» своих коллег: «Если в вещи нет драматизма и напора, то на этом альбоме ей не место». Что ж, своего он добился.
Speed King «вылепилась» из риффа, сымпровизированного Роджером Гловером, когда тот пытался передать эмоциональный настрой Fire Джими Хендрикса (Jimi Hendrix), а стремительные, со слегка искаженным тембром органные соло Лорда в Bloodsucker демонстрируют фундаментальное знание музыкантом классических гармоний. Что же касается Блэкмора, то здесь он превзошел сам себя – чтобы в этом убедиться, достаточно обратить внимание хотя бы на весьма изобретательные «мостики» в Flight Of The Rat или гитарные пассажи в Hard Lovin’ Man. Но вершиной альбома стала композиция Child In Time – поистине эпическое произведение, в полной мере раскрывшее феноменальные возможности вокала Гиллана. «До этого я и представить себе не мог, что бывают певцы, способные взять такие высокие ноты», – нехотя признал Блэкмор.
«Когда я играл па клавишных в Episode Six, – рассказывает Гиллан, то обычно основной вокал отдавал Шейле (Sheila Carter-Dimmock), а сам пел на терцию выше. Получалось очень здорово. Тогда я начал экспериментировать, и постепенно обнаружил, что могу залезать все выше и выше. Мне кажется, именно это, в первую очередь, и привлекло внимание Ричи. К сожалению, в Purple эго мало-помалу превратилось в один из тех наших «козырей», которые мы впоследствии нещадно эксплуатировали.
Рифф в Child In Time был «позаимствован» у группы It’s A Beautiful Day (Bombay Calling), а название композиции Black Night (вошедшей в In Rock лишь при переиздании – у ритм-энд-блюзового гитариста Артура Алекзендра (Arthur Alexander). В ноябре 1970-го Black Night заняла второе место в британских чартах, хотя, по иронии судьбы, была записана последней, так сказать, «на всякий случай».
«Когда нам позвонил наш менеджер и поздравил с новым хитом, мы были поражены, – сообщил Гловер корреспонденту газеты Melody Maker. – «Мы записали его просто так, шутки ради, думали, что в лучшем случае им можно будет «добить» какой-нибудь действительно стоящий сингл. Но наш рекорд-лейбл настаивал на том, чтобы поставить его на сторону «А», и на этот раз они оказались правы.
После того, как In Rock прочно обосновался в хит-парадах по обе стороны Атлантики, стало ясно, что Deep Purple Mk II состоялся, и Гиллан с Гловером наконец почувствовали себя полноправными членами группы. В то же время Блэкмор упорно претендовал на роль лидера, напирая на то, что альбом приобрел такое тяжелое звучание именно по его настоянию. А обрушившийся на Purple успех еще больше способствовал тому, что его и без того завышенное «эго» и вовсе взлетело до небес. Что ж, в какой-то степени, Ричи можно было понять, поскольку музыкальные критики восхищались его техникой игры точно так же, как за год до этого – рок-симфонией Лорда.
Все это привело к тому, что постепенно отношения гитариста с остальными участниками группы – особенно с Гилланом н ухудшились настолько, что ни о какой дальнейшей совместной работе не могло быть и речи. Впрочем, тогда этот процесс еще не зашел так далеко, да и разбираться было некогда – Purple отправлялись на гастроли.
В начале 70-х такого понятия, как «охрана труда», по сути, не существовало. Принимая во внимание этот факт, трудно поверить, что такие замечательные альбомы, как Deep Purple In Rock, Fireball и Machine Head были записаны в крошечные промежутки между бесконечными турне по Европе и Штатам.
«Эта постоянная «жизнь на колесах», почти не оставлявшая свободного времени, оказала огромное влияние на наш стиль работы – новые песни приходилось сочинять буквально на ходу, а на запись альбома выделялось максимум неделя-полторы», – говорит Гиллан, – «Но мы не жаловались. Когда мы с Роджером играли в Episode Six и «окучивали» немецкие клубы, то выступали раз по пять за ночь, а в выходные – и по восемь. Выматывались страшно. В Purple все было по-другому — вместо того, чтобы путешествовать в кузове обшарпанного автофургона, где так тесно, что микрофонные стойки упираются вам в задницу, вы перемещаетесь из города в город самолетом, останавливаетесь в приличных отелях, галлонами глушите пиво и даете всего один концерт в день, при этом у вас есть время как следует к нему подготовиться. Это было роскошно».
После гастролей по Германии, предпринятых для раскрутки In Rock, Гиллан позвонил Тим Райс (Tim Rice) и поинтересовался, не желает ли он исполнить партию Иисуса Христа в рок-опере Jesus Christ Superstar?»
Гиллан приехал на прослушивание, сел за фортепиано и спел Child In Time. Райс и его соавтор, композитор Эндрю Ллойд Уэббер (Andrew Lloyd Webber) были настолько потрясены его вокалом, что все остальные претенденты на эту роль были мгновенно были позабыты. В свою очередь, был потрясен и Гиллан.
«Хотя до этого я воспринимал Христа исключительно как историческую фигуру», – вспоминает он, – «великолепные стихи Тима о человеке, который пожертвовал своей жизнью ради других, заставили меня прослезиться».
А как отреагировали на его участие в этом проекте коллеги? – (Долгая пауза) «Как это ни смешно, с большим раздражением.
К сожалению, поводов для раздражения хватало и без этого в отличие от Гиллана, так сказать, повернувшегося лицом к Богу, Блэкмор начал заигрывать с «темными силами», тем самым создав в группе совершенно невыносимую обстановку. Особенно ярко это проявилось, когда Purple репетировали материал к альбому Fireball в городк Уэлкам-Бэй на границе Девона и Корнуолла. Роджер Гловер описывает их тогдашнее житье-бытье следующим образом: «Сеансы черной магии стали чем-то обыденным, таким же привычным, как, например, завтрак или ужин. Но, в конце концов, всему есть предел! Как-то раз Ричи довел меня до такого состояния, что я ночью гонялся за ним по всему дому с ножкой от стула. Вообще-то, по натуре я человек миролюбивый, но представьте себе – вы лежите в постели и читаете, как вдруг дверь вашей спальни начинают крушит ь топором…»
«Я настиг его в самом темном закоулке и с большим трудом удержался от того, чтобы вышибить из него дух – в таком я был бешенстве. Он разнес дверь моей спальни в щепки – и все потому, что я отказался одолжить ему распятие для очередного «сеанса», которые он проводил со своей подружкой Уэнди.
Неудивительно, что той же ночью у басиста от нервного напряжения прихватил живот…
Хотя эксперименты в Уэлком-Бэй привели к созданию сингла Strange Kind Of Woman (фактически один в один повторившего судьбу Black Night), Fireball начал обретать реальные очертания лишь когда группа вернулась в Лондон и, под руководством Мартина Берча, приступила к записи в студиях Le Lane Lea и Olympic. Новую пластинку можно было охарактеризовать как угодно, только не как повторение In Rock. Действительно, когда Anyone’s Daughter (сделанная «почти в стиле кантри») прозвучала по радио – еще до того, как в сентябрь 1971-го альбом поступил в продажу в Англии – многие фанаты Purple были изрядно раздосадованы.
К счастью, на Fireball было полно куда более сильных и серьезных вещей – The Mule (нечто среднее между Pink Floyd времен Сида Барретта (Syd Barrett) и Битловской Tomorrow Newer Knows), No, No, No (тяжелый фанк с мгновенно запоминающимся органным соло Лорда), Fools (вступление к которой вполне мог бы написать Рэй Манзарек (Ray Manzarek) из The Doors)…
Тем не менее, Блэкмор, Лорд, Пейс и Кловер были разочарованы – дошло даже дот того, что Блэкмор в одном интервью назвал Fireball «полной ерундой». Однако Гиллан до сих пор считает альбом своим любимым.
«Он имел для нас очень большое значение, поскольку позволил нам вырваться за рамки хард-рока. Да, если бы мы записали еще одни In Rock, она бы, наверное, занял первое место в хит-парадах всего мира (Fireball достиг первого места только в Англии), но я не уверен, что о нем кто-нибудь бы помнил сейчас».
Когда я напоминаю ему высказывание Роджера Гловера о том, что в те времена Гиллан был таким же зависящим от своего сиюминутного настроения человеком, как и Блэкмор, вокалист разражается смехом: «Я, конечно, очень люблю Роджера, но эго какой-то бред! Я всегда держу себя под контролем. Раньше, еще до Deep Purple, у меня был очень скверный характер, и я часто затевал драки на улицах. Когда я пришел в группу, я начал выходить в том же настроении на сцену, и это доставляло мне огромное удовольствие. Постепенно сложилась такая ситуация, когда мне пришлось выбирать между музыкой и драками, и я научился медитации. Так что здесь старина Роджер ошибается. Самое печальное то, что слишком много интереснейших музыкальных идей не было воплощено в жизнь только потому, что у одного из нас – надеюсь, вы понимаете, о ком я говорю, – был горячий темперамент. Возможно, Роджер, считавший тем самым «фактором нестабильности» меня, видел, что у нас с Ричи напряженные отношения, и теперь пытается возложить вину на нас обоих. Что ж, в какой-то степени его можно понять.
Однако дело было не только в этом. Во время записи Fireball Лорд начал периодически исчезать, поскольку работал над своим вторым «сольником» – The Gemini Suite. На концертах Ричи регулярно отказывался выходить «на бис». Кроме того, у Purple начало складываться впечатление, что их менеджеры, предложившие в рекламных целях наладить производство обоев темно-лилового цвета, не совсем понимали, для чего создавалась группа. Было ли у музыкантов время, чтобы разобраться со своими внутренними проблемами? Как бы не так! Едва работа над Fireball была завершена, они отправились в турне по Соединенным Штатам волной компании с Родом Стюартом (Rod Stewart) и The Faces. Турне заняло весь июль 1971-го, а на сентябрь уже были запланированы британские гастроли.
Разумеется, у Deep Purple Mk II. как и у многих других рок-групп, было изрядное количество преданных поклонниц. Ян Гиллан вспоминает, что эти юные леди были готовы «развлечь» его даже во время концерта, пока его коллеги играли свои продолжительные соло.
«Как-то раз Ричи настолько увлекся, что я не выдержал и ушел за кулисы. Ко мне тут же подкатила девушка, очень красивая, хотя, как ее звали, уже не помню. Сначала мы хотели пойти в гримерку, но там было полно народу – целая компания, которая увлеченно резалась в карты. Тогда я придумал выход – прямо на сцене стоял рояль, накрытый длинным, до пола, бархатным покрывалом. Вот под него-то мы и забрались…»
А что Гиллан думает о подобных «победах» сейчас? Видел ли он фильм Кэмерона Кроу (Cameron Crowe) «Почти знаменит» (Almost Famous), где события разворачиваются в начале 70-х? Не показывает ли он отношения между групиз и музыкантами слишком… сусальными? Неужели они не переживали от того, что их бросают?
«Не надо вешать мне лапшу па уши. Если вы имеете в виду то, что их использовали, то надо еще подумать, что было раньше – цыпленок или яйцо? Давайте без ханжества, жизнь – штука жестокая. Вы знакомитесь на вечеринке, вам хорошо друг с другом, вы никому ничего не обещаете, а на следующий день гастрольный автобус уезжает в другой город, и несчастная остается на ступеньках вся в слезах и в помаде? Простите, но все это-чушь. Большинство девушек, с которыми мы общались, были просто нашими подружками – не более того. То, что мы тогда вытворяли, может быть, и не слишком «нравственно», но мы были молоды, родились сразу после войны – когда только-только закончилась викторианская эпоха – и наслаждались тем, что можно было говорить всё, что угодно, и вести себя совершенно свободно».
Однако у подобной «свободы» были и свои минусы – например, гепатит, подкосивший Гиллана в октябре 1971-го и сорвавший гастроли Purple по США. Сам вокалист не отрицает, что это могло быть следствием «свободной любви», но, в то же время, считает, что привычка Purple пить виски или кока-колу «из горла» одной бутылки, тоже могла сыграть в этом далеко не последнюю роль. Впрочем, какими бы путями зловредный вирус ни проник в его организм, Гиллану пришлось провести три дня в больнице, после того, как он потерял сознание в чикагском аэропорту. И это при том, что всего через месяц с небольшим Purple предстояло ехать в Монтре для записи Machine Head.
После пожара в казино Монтре Purple понадобился запасной план, и чем скорее — тем лучше. Представьте себе – вы в Швейцарии, времени в обрез, и при этом, негде записываться! Казалось, все потеряно, но тут на помощь Purple еще раз пришел влиятельный местный промоутер Клод Нобс, договорившийся с администрацией местного Pavilion Theatre. Согласно «легенде», именно там группа работала над Smoke On The Water, когда местная полиция предприняла попытку взять здание штурмом после того, как соседи пожаловались па шум.
«Понаехала целая куча полицейских машин», – вспоминает Блэкмор, – «и «легавые” начали ломиться в дверь. Но мы не открыли им до тех пор, пока не убедились, что записали все как надо».
Несмотря на то, что Purple удалось достичь желаемого результата – буквально за считанные минуты до того, как полиция взломала двери – проблема с помещением оставалась: их попросили перебраться в другое место, и это при том, что в багаже у них был всего лишь один готовый трек. Тогда «добрый волшебник» Клод Нобс, сделав несколько телефонных звонков, разузнал, что находящийся совсем рядом Grand Hotel пустует – зима, не сезон. Почему бы ребятам не переехать гуда?
Припарковав под окнами отеля передвижную студию, Мартин Берч расставил аппаратуру и протянул кабели прямо в коридоре. Стоял жуткий холод, мониторы отчаянно «фонили» и «заводились», однако дело пошло…
Продолжение следует
